Пьяная подруга жены спит у нас дома
Компьютерный кулер гудел, как расстроенный улей, пытаясь охладить процессор, который без особого энтузиазма перемалывал код. Три часа ночи. В квартире стояла осязаемая тишина, что бывает только в спальных районах, когда мир выключен и кажется, что ты один во всей вселенной. Я потянулся, костяшка хрустнула с таким звуком, будто ломалось сухое дерево. Работа валилась из рук. Мысли путались, упорно уворачиваясь от задачи, как скользкие угри.Идиотский дедлайн, идиотский проект, идиот и я, согласившийся на это всё. Из-за полуоткрытой двери в прихожую доносилось ровное, тяжёлое дыхание. Не одно – два. Хор во сне.
Моя жена, Катя, и её подруга, Алина, вернулись часа два назад. С какого-то корпоратива, «девичников», как они это назвали, хотя обе давно перешагнули тридцатилетний рубеж. Я услышал их возню у двери, пришлось встать, впустить. Они ввалились в прихожую, как разморённые, громкие, пахнущие вином и дорогими духами – сладковато-горьковатый коктейль, въедливый и возбуждающий даже сквозь пелену усталости.
Катя, моя Катюша, тридцать четыре, вся такая правильная и собранная днём, сейчас была растрёпана, тушь под глазами расплылась, делая её похожей на уставшую пантеру. Она, шатаясь, прошла в спальню, бормоча что-то невнятное про «любимого» и «спасибо, что ждал», и рухнула на кровать. Я даже покрывало на неё натянул.
Алина была в худшем состоянии. Тридцать два, высокая, с той самой фигурой, которая даже в бабушкином свитере выглядит вызывающе – длинные ноги, узкая талия, упругий, слишком заметный зад. Сейчас эта фигура бесформенной куклой расползлась на нашем диване в гостиной. Она даже не пыталась дойти до спальни, просто издала стон, повалилась на бок и, кажется, отключилась в ту же секунду.
Я вернулся к своему коду, но сосредоточиться было уже невозможно. Тишину теперь нарушали только эти два дыхания: ровное, чуть с присвистом – Кати из спальни, и более глухое, прерывистое – Алины из гостиной.
Я встал, чтобы налить себе воды. Прошёлся по тёмному коридору, заглянул в спальню – Катя спала мёртвым сном, рот приоткрыт, одна нога свесилась с кровати. Укрылась уже сама. Я поправил на ней одеяло, и она что-то пробормотала во сне, повернулась на бок.
А в гостиной… В гостиной был другой мир. Я остановился в дверном проёме. Алина лежала на спине, одна рука закинута за голову, вторая бессильно свисала почти до пола. Небольшая настольная лампа, которую я забыл выключить, отбрасывала мягкий свет на её ноги. А она была в юбке. Короткой, обтягивающей. Когда она повалилась на диван, ткань съехала вверх, собравшись где-то на бёдрах.
Очень высоко на бёдрах.
Я замер, сжимая пустой стакан в руке. Моё собственное дыхание вдруг участилось. Юбка задралась так, что открылся самый низ живота, сходящийся в тёмную точку под тонкой тканью чёрных трусиков. А дальше… Дальше были ноги. Длинные, гладкие, бледные в этом свете. И между ними, в этом смутном полумраке, угадывался… изгиб. Тень. Тайна.
Я стоял, как вкопанный, и чувствовал, как по мне разливается тяжёлый, густой жар. Код, дедлайн, усталость – всё это испарилось, сгорело в одномоментно вспыхнувшем огне. В квартире снова было тихо, но теперь эта тишина была наэлектризована, гудела в ушах, била в виски.
Я сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Пол скрипнул под моим весом, и я застыл, ожидая, что она проснётся, смутится, поправит юбку. Но Алина только глубже задышала, её грудь медленно поднялась и опустилась. Она была в полной, пьяной, беспамятной отключке.
Я был всего в двух шагах от дивана. От её разметавшегося тела. От той тёмной щели между её ног, которую так откровенно обрисовывала тонкая ткань. Мой взгляд прилип к этому месту, и я уже не мог, да и не хотел его отрывать.
Предвкушение, острое и колкое, как лезвие, полоснуло меня по животу.
Сердце колотилось где-то в горле, глухо и часто. Я заставил себя отойти назад, в коридор, к кухне. Воды. Мне же нужна была вода. Я налил стакан, руки дрожали, и вода колыхалаcь маленькими волнами. Я выпил залпом. Холодная жидкость не помогла – внутри всё равно пылало.
Просто ляг и спи. Иди к Кате. Выключи свет и иди.
Но ноги сами понесли меня обратно к проему. Как магнитом тянуло. Я снова замер в дверях, наблюдая. Она пошевелилась во сне, повернулась на бок, ко мне спиной. Юбка скрутилась еще сильнее, обнажив почти всю спину и… Боже.
Трусиков не было видно. Точнее, они были, но только как тонкая темная полоска, уходящая вглубь между ягодицами. А сама попа… полная, круглая, идеальной формы, бледная и, должно быть, прохладная на ощупь. Она лежала в такой бесстыдной, невинной позе, что перехватило дыхание.
Я вошел в комнату. Пол под ногами снова предательски скрипнул. Я замер, но Алина лишь глубже зарылась лицом в подушку дивана, издала тихий, похожий на стон звук. Пьяный сон – он как кома. Её не разбудишь.
Шаг. Еще шаг. Я стоял прямо над ней. Сверху был виден изгиб ее талии, мягкая впадина на пояснице, и две безупречные половинки попки, разделенные узкой тканью. От нее пахло – вином, духами с восточными нотками, и чем-то еще… ее потом, кожей, женским теплом. Этот запах ударил в нос, живот сжался от желания.
Мой член, противный предатель, уже давно был каменным, упирался в пояс штанов, пульсировал. Я боялся пошевелиться.
Тронь. Просто тронь. Она же не проснется.
Разум кричал, что это сумасшествие, точка невозврата, измена. Но тело не слушало. Оно было всецело там, в этом моменте, над спящей женщиной.
Я медленно, как в замедленной съемке, присел на корточки рядом с диваном. Мое лицо оказалось в сантиметрах от ее бедра. Кожа была идеально гладкой, без единого волоска, будто накануне она делала эпиляцию. Наверное, к корпоративу. Чтобы кто-то другой это видел.
Эта мысль пронзила меня ревностью, острым и грязным желанием.
Я протянул руку. Кончики пальцев дрожали. Я боялся, что от одного прикосновения она вздрогнет и откроет глаза. Но нет. Я коснулся. Сначала просто кончиком указательного пальца провел по линии бедра, чуть выше того места, где начиналась тень между ягодиц.
Кожа оказалась прохладной и бархатистой. Алина не шелохнулась. Ее дыхание оставалось ровным и глубоким.
Этого было мало. Катастрофически мало. Жажда стала физической болью, давлением в висках. Я видел все. Каждую деталь. Каждую родинку на ее коже. Узкую полоску ткани, врезавшуюся в плоть. И там, внизу, в смутной тени – смутный, но такой манящий силуэт ее половых губ, увлажненных, наверное, от жары и сна.
Я задержал дыхание и наклонился ниже. Мое лицо было теперь так близко к ее промежности, что я чувствовал исходящее от нее тепло. Тот самый смешанный запах – духов, алкоголя и ее собственного, чистого, животного аромата – стал гуще, пьянее. Он заполнил собой все.
Я закрыл глаза и вдохнул полной грудью, уткнувшись носом в эту теплую, спящую плоть. Голова закружилась. Это был запах греха, запрета, чистейшего, ничем не разбавленного желания.
Именно в этот момент она снова пошевелилась. Не проснулась, нет. Она просто раздвинула во сне ноги, слегка, почти незаметно. Но этого хватило.
Ткань ее трусиков натянулась, и я увидел все. Всю ее киску, отчётливый, пухлый силуэт под мокрой от пота тканью. Она была мокрой. Я это видел. Темное пятно на черном шелке.
Моя рука сама потянулась к ширинке. Я расстегнул пуговицу, молния опустилась с тяжелым, грубым звуком. Я засунул руку внутрь и обхватил свой член. Он был обжигающе горячим и твердым, как сталь. Одно движение, еще одно. Хотелось стонать.
Я дрочил, глядя на нее, затаив дыхание, боясь даже пальцем пошевелить лишний раз. Шелк трусиков натянулся так, что обрисовывал каждую складочку, каждую губу. И это темное, влажное пятно росло. Она была мокрая. Во сне. От чего? Ей снилось что-то такое? Или это просто тело, пьяное и разморенное, текло само по себе?
Мысли путались, спирались в один сплошной ком похоти. Я представил, как она лежит в постели с кем-то, как так же раскидывается, мокрая и готовая... Черт. Рука заработала быстрее, сжатие стало жестче. Я чувствовал, как нарастает дикое, животное желание не просто кончить, глядя на нее, а... залезть. Влезть в эту тепло, в эту влагу, пока она спит и ничего не чувствует.
Я перестал дрочить. Просто замер, слушая свое бешеное сердцебиение. Нет. Так нельзя. Надо уйти. Сейчас же.
Но я не ушел. Вместо этого я снова протянул руку. На этот раз не к ее коже, а к тонкой резинке ее трусиков. Кончики пальцев коснулись шелка и упругой плоти под ним. Она вздохнула глубже, и ее попа слегка подрагивала. Я замер, ожидая взгляда, крика, чего угодно. Но был только сон.
Она не проснется. Она слишком пьяна.
Это была отмашка. Оправдание. Я зацепил резинку и медленно, миллиметр за миллиметром, начал стягивать их вниз. Ткань сопротивлялась, обтягивая ее ягодицы, скользя по коже. Это было самое отвратительное и самое возбуждающее действие в моей жизни. Я обнажал ее, пока она была без сознания. Это было насилие. И мне это нравилось. Нравилось до тошноты и до твердого, как камень, стояка.
Трусики сползли до середины бедер. И тогда я увидел все. Всю ее. Абсолютно голую.
Ее киска была аккуратной, с аккуратными, пухлыми, темно-розовыми губами, слегка приоткрытыми, влажными и блестящими в тусклом свете лампы. Выше – аккуратный, темный капюшон клитора. И ниже... темное, подрагивающее от дыхания отверстие ануса. Совсем близко. Рядом.
Я сглотнул ком в горле. Рука снова потянулась к члену, уже сама по себе, но я ее остановил. Нет. Сначала... сначала я должен попробовать.
Я наклонился еще ниже, почти лег лицом между ее ног. Мой горячий выдох уперся в ее влажную плоть. Она среагировала – губы словно сжались, выдав крохотную прозрачную каплю. Запах ударил в ноздри, густой, пряный, сладковато-кислый. Запах самой ее сути.
Я высунул язык. Кончик едва коснулся ее щели. Она была горячей. Соленой. С легкой горчинкой. И безумно возбуждающей. Она снова издала тот тихий, похожий на стон звук во сне и слегка подала тазом навстречу моему лицу, инстинктивно.
Это было уже слишком. Я обхватил ее ягодицы руками, впился пальцами в упругую плоть и прижался ртом к ее киске, начал лизать ее, жадно, как животное, лакая ее сок, вгрызаясь губами в ее губы, проводя кончиком языка вокруг дырочки, которую так хотелось трахнуть.
Она стонала. Тихо, несознательно. Ее тело отвечало на ласки. Оно становилось еще влажнее, горячее. Она двигала бедрами, ища удобнее. Я лизал ее анус, чувствуя его мышечное кольцо, соленый вкус ее кожи, а потом возвращался к киске, к клитору, который набух и твердо выступил наружу.
Я был вне себя. Весь мир сузился до этого места, до этого вкуса, до этих тихих стонов. Я дышал ей в промежность, лизал, сосал, а одной рукой снова схватил свой член и начал грубо, быстро дрочить, глядя на то, как ее тело подрагивает под моим лицом.
Я хотел засунуть его. Сейчас. Прямо сейчас. Пока она не проснулась.
Мысль пробила сознание, как раскалённая спица. Засунь. Сейчас.
Я отстранился от неё, слюна тянулась с моего подбородка на её мокрую, растерзанную киску. Рука, мокрая от смазки и её соков, судорожно дёргала член. Но этого было мало. Катастрофически мало. Тело требовало большего, требовало войти в эту теплоту, раздвинуть её, почувствовать полное погружение.
Я встал на колени между её ног, которые она так блаженно раздвинула во сне. Её анус и влагалище были прямо перед моим лицом, как два плода, два греха. Я провёл головкой члена по её щели, сверху вниз, собрал всю влагу, смешал свою с её. Она крякнула во сне, ленивое, глубокое урчание. Её бёдра дрогнули.
Давай же. Сделай это.
Я наклонился над ней, упёрся руками в диван по бокам от её таза. Нацелился. Головка упёрлась в её вход. Он был тугим, упругим, живым. Я надавил.
Она застонала. Уже громче, с ноткой не то чтобы боли, а скорее удивления, глубокого, телесного. Её тело сопротивлялось секунду, а потом впустило меня. Медленно, сантиметр за сантиметром, её плоть раздвигалась, обволакивая мой член невыносимым, влажным жаром.
Я вошёл полностью. До самого основания. Замер. Дышал, как загнанный зверь. Она была невероятно тесной внутри. Горячей и пульсирующей. И она всё ещё спала. Её лицо было повёрнуто в сторону, губы приоткрыты, ресницы лежали на щеках. Только лоб был слегка наморщен, будто от странного, но не неприятного сна.
Я начал двигаться. Медленно, сначала, боясь разбудить. Вытаскивал почти полностью, чувствуя, как её внутренности не хотят отпускать, сжимаются на мне, и затем входил снова. Глухо, влажно, с тихим чавкающим звуком. Её тело принимало меня, отвечало своими собственными, сонными движениями. Она поднимала таз навстречу, когда я входил, её киска сжималась ритмично, будто что-то сосала во сне.
Я ускорился. Уже не мог сдерживаться. Хватка рук на её бёдрах стала железной, я прижимал её к себе, вгоняя в неё всё глубже и глубже с каждым толчком. Диван скрипел под нашими телами, её голова болталась в такт моим движениям. Я смотрел на её лицо, искал признаки пробуждения – ничего. Только румянец на щеках и всё такое же ровное, хоть и немного сбившееся дыхание.
Я трахал её во сне. Грубо, по-хозяйски, пользуясь её беспомощностью. И это было чертовски сладко. Слаще, чем всё, что было до этого. Я чувствовал, как нарастает знакомое, неотвратимое давление в яйцах. Сейчас. Я кончу. В неё.
Я вогнал член в последний раз, до упора, прижался к её заднице, чувствуя, как её тело обжигает меня изнутри. И отпустил. Кончил долгой, мучительной, сокрушительной волной, которая выворачивала меня наизнанку. Сперма била из меня пульсациями, заполняя её, горячими струями. Я застонал, уткнувшись лицом в её плечо, кусая зубами ткань её блузки. Тело дёргалось в последних судорогах наслаждения.
Она в этот момент тихо ахнула во сне и облизнула губы.
Постепенно спазм отпустил. Дыхание выравнивалось, но в ушах все еще стоял гул. Я лежал на ней, чувствуя, как мой мягкий член медленно выскальзывает из нее, и следом потекла теплая жидкость – моя сперма, смешанная с ее соками. Она вытекала на диван, на ее бедра, темным липким пятном.
Реальность накрыла с ледяной, тошной волной.
Боже. Что я наделал.
Я отпрянул от нее, как от огня. Член болтался мокрый и липкий, штаны спущены до колен. Я смотрел на Алину. Она лежала в прежней позе, только еще более растрепанная, еще более развратная. На внутренней стороне ее бедра медленно сползала вниз белая капля.
Ужас сковал горло. Я только что изнасиловал спящую женщину. Подругу своей жены. В своей же квартире, пока жена спит в соседней комнате. Это был не порнофильм. Это было преступление. Грязное, подлое, от которого теперь воняло на всю комнату.
Адреналин похоти сменился адреналином паники. Нужно было убирать. Стирать следы. Быстро.
Я подбежал к комоду, где лежали влажные салфетки для рук, схватил целую пачку. Руки тряслись. Я вернулся к ней и начал вытирать. Сначала с ее внутренней стороны бедер, с ее киски, стараясь не смотреть на то, что только что было внутри меня. Ткань салфетки быстро пропиталась, стала липкой и холодной. Она вздрогнула от прикосновения, повернулась на спину, снова обнажив все, и сонно провела рукой по животу.
– Ммм… Кать… – пробормотала она хриплым, спящим голосом. – Стоп… я больше не могу…
Мое сердце упало куда-то вниз. Она думала, что это все еще корпоратив? Или ей что-то снилось? Снилось, что ее трахают?
Я замер, ожидая, что она откроет глаза. Но нет. Она просто устроилась поудобнее, подложив руку под щеку, и снова погрузилась в беспамятный сон. На ее лице застыла улыбка.
Эта улыбка добила меня окончательно. Мне стало физически плохо. Я быстро, почти грубо, дотянул ее трусики обратно, скрыв все доказательства. Вытер лужу на диване. Подтянул штаны, застегнул ширинку. Руки пахли ее телом и салфетками с ароматом алоэ. Этот запах теперь будет преследовать меня.
Я отступил на середину комнаты, глядя на нее. Она спала, безмятежная и прекрасная, с развратной улыбкой на губах, вся в пятнах от вина и теперь еще от моей спермы, которую я не смог вытереть до конца. Совершенно не подозревая, что только что произошло.
А в соседней комнате спала моя жена. Доверявшая мне.
Я потушил свет и побрел в ванную. Мне нужно было вымыться. Смыть с себя этот запах, этот грех. Но я знал – он уже въелся внутрь. И останется со мной навсегда.
Я стоял под ледяным душем, и вода стекала с меня, но ощущение sexpornotales.me липкой пленки не проходило. Оно было под кожей. В голове. Я тер кожу мочалкой до красноты, пытаясь стереть запах её пота, её соков, свой собственный запах – но всё было бесполезно.
Выбравшись из душа, я на цыпочках прошёл в гостиную. Алина спала. Тихо, глубоко. Только теперь она укрылась пледом, сброшенным мною же с кресла, и подложила под щёку кулак. Ничто не выдавало того, что случилось. Кроме меня. Только я теперь был другим. Разломанным пополам.
Я сел за компьютер. Экран заставки тупо светился в темноте. Код, эмулятор, ошибки – всё это казалось теперь нелепой игрой. Абстракцией. Реальность была здесь, в трёх метрах от меня, на диване, и пахла моей спермой и её секретами.
Я не спал до утра. Сидел и курил на балконе, хотя бросал год назад. Каждая сигарета обжигала горло, но не могла прожечь тот комок вины, что застрял где-то в груди. В шесть утра за окном посветлело, послышались первые птицы и шум мусоровоза.
Потом из спальни вышла Катя. Помятая, но уже более-менее живая.
– Кофе хоть есть? – её голос был хриплым от сна. Она прошла на кухню, даже не глядя в сторону гостиной.
А через полчаса застонал диван. Я обернулся. Алина потягивалась, её лицо было опухшим от сна и вчерашнего алкоголя. Она села, плед сполз с её плеч. Она потёрла глаза, посмотрела на меня тусклым, ничего не понимающим взглядом.
– Ох блин, – хрипло выдохнула она. – Голова... Я где?
– У нас, – сказал я, и голос мой прозвучал как у незнакомца. – На диване.
Она кивнула, ничего не помня. Потом зевнула, потянулась, и я увидел, как на мгновение под её майкой открылся живот. Чистый. Ничего не знающий.
– Сейчас чай сделаю, – бросила Катя с кухни. – Живая?
Алина слабо улыбнулась.
– Еле-еле. Какой кошмарный вчера был день.
Она встала, пошла в туалет, пошатываясь. Её походка была немного странной, расшатанной. Или мне так показалось? Она ничего не чувствовала? Не болело? Не ныло?
Она вернулась, села за кухонный стол, пила чай, смеялась с Катей над вчерашними случаями. Я сидел напротив и молчал. Я ловил её взгляд, искал в нём намёк, тень понимания, отвращения, чего угодно. Но там была только усталость и легкое смущение от того, что так напилась.
Потом она собралась, поблагодарила за ночлег. У порога она обняла Катю, потом обернулась ко мне.
– Спасибо, Серёж, что приютил пьяное чудовище.
Её взгляд скользнул по мне, чистый, пустой. Никакой тайны. Никакой вины. Никакой памяти.
Дверь закрылась. Катя вздохнула.
– Ну и денёк вчера был. Ладно, пойду прибираться.
Она прошла в гостиную, чтобы заправить диван.
Я остался стоять в прихожей, глядя в закрытую дверь. Внутри всё сжалось в тугой, болезненный узел. Она не помнила. Ничего. Для неё этой ночи не было. Для меня же она теперь была единственной реальностью. Той, что будет со мной всегда. Тихим, липким секретом, который пахнет её кожей и моим предательством.
https://ru.sexpornotales.top/izmena/5647-pjanaja-podruga-zheny-spit-u-nas-doma.html
Испытай удачу
🍒
🍋
🍑