Фемдом вечеринка: Групповое унижение раба
Меня зовут Максим, и в тот вечер я был просто вещью. Мебелью. Ковриком у двери. Это было моё официальное положение, мой статус, утверждённый её указом. А «она» – это Вика. Виктория Сергеевна для всех остальных, но для меня – просто Госпожа. Моя девушка. Хотя слово «девушка» звучало сейчас как насмешка.Всё началось с её взгляда за ужином дня три назад. Таким томным, игривым и одновременно железным. «Подружки хотят на тебя посмотреть, – сказала она, облизывая кончик вилки. – В твоём, значит, настоящем качестве. Устроим маленький девичник». У меня в животе всё упало, стало одновременно мерзко и пиздец как возбуждённо. Я знал, что это неизбежно. Я был её проектом, её личным унижением, которое она лелеяла и оттачивала с момента нашего первого секса, где я по собственной глупой инициативе признался в своих тайных фантазиях.
И вот этот вечер настал. Я стоял на коленях в прихожей её просторной трёшки, подаренной папой-олигархом, и слушал, как за дверью звучат голоса. Смех. Высокий, звонкий, нарочито громкий. Я был голый, если не считать унизительного чёрного ошейника с никелевым кольцом спереди. Кондиционер выстужал воздух, и мурашки бежали по коже, сосок затвердел, а яички съёжились от холода и дикого напряжения.
Первой вошла Катя. Я её знал. Худая, злая стерва с карими глазами-буравчиками и вечной сигаретой в тонких пальцах. Она работала в модельном бизнесе, кого-то там прёт, и смотрела на всех свысока, особенно на таких, как я. «Опа, – фыркнула она, снимая туфли-лодочки на умопомрачительной шпильке. – И правда голый. Привет, мебель».
Потом – Алина. Полная противоположность: пышная блондинка с кукольным лицом и хитрющими глазками. Она сразу засмеялась, смущённо-возбуждённо, и сумочкой прикрыла низ живота. «Вика, ну ты даёшь! А он… а он всё понимает?» Вика, уже сменившая домашний халат на облегающее чёрное платье, только усмехнулась: «Понимает только то, что ему положено».
Последней была Даша. Самая тихая из их компании, библиотекарь с внешностью породистой кошки. Она вошла, потупив взгляд, но я видел, как он скользнул по моему голому телу, задержался на ошейнике, и на её щеках выступил румянец. Она сняла босоножки на платформе, аккуратно поставив их у стены.
И вот они все тут. Четыре пары ног. Четыре пары глаз, которые сейчас смотрят на меня сверху вниз. В комнате пахло дорогими духами, вином и тем самым запахом предвкушения унижения. Вика прошлась по кругу, наливая им в бокалы розовое вино.
«Ну что, девочки, – голос у неё был сладким, как мёд, и острым, как лезвие. – Знакомьтесь. Это Макс. Вернее, то, что от него осталось. Он будет вашим на вечер. Всё, что захотите. Кроме, ммм, прямого секса. Всё остальное – пожалуйста. Он обожает лизать пятки. Правда, Максик?»
Я кивнул, глядя в паркет. Сердце колотилось где-то в горле.
«Говори!» – резко бросила Катя, и я вздрогнул.
«Да… я обожаю лизать пятки, мисс», – выдавил я. Голос мой прозвучал хрипло и жалко.
Катя рассмеялась, подняла бокал: «Охренеть. Ну что ж… Давайте опробуем этот живой коврик».
Вика уселась в кресло, как королева на трон, закинув ногу на ногу. Её босые ступни, с идеальным прокрасом и маникюром, покачивались в такт какой-то внутренней музыке.
«Начинай с моих, раб, – сказала она. – Приведи себя в порядок. Ты же должен быть чистым для гостей».
Она протянула ногу прямо к моему лицу. Я почувствовал лёгкий запах кожи, лака и её духов. Девичий смех замолк, все замерли в ожидании. Я закрыл глаза, открыл рот и…
Я высунул язык и коснулся её подошвы. Кожа была гладкой, чуть солоноватой. Сзади раздался одобрительный вздох Алины. «Смотри-ка, как старается», – прошептала она, и от этого шепота по спине пробежали мурашки.
Я вылизывал каждую линию на её стопе, каждый пальчик, с наслаждением раба, которому позволили прикоснуться к святыне. Вика томно откинулась в кресле, наблюдая за мной полуприкрытыми глазами, и я понимал, что каждое движение моего языка – это и её удовольствие тоже. Власть – вот что её заводило. Абсолютная и безраздельная.
«Ну что, Кать, – лениво бросила Вика, – а твои-то в туфлях весь день проходили. Давай его, проверим на прочность».
Катя с готовностью соскочила с барного стула, её лицо озарила хищная улыбка. Она подошла и поставила свою ногу прямо перед моим лицом. Туфля-лодочка была из чёрного лака, и от неё действительно пахло – не потом, а дорогой кожей, городской пылью и едва уловимым ароматом её духов, терпким и холодным.
«Ну давай, чмошник, – просипела она. – Вылижи до блеска. Я хочу видеть в них своё отражение».
Я приник к острому носку туфли. Запах ударил в нос сильнее, насыщенный, почти одуряющий. Я водил языком по гладкой поверхности, чувствуя под ним каждую микроскопическую пылинку. Слюни обильно текли с моего подбородка, пачкая пол. Я слышал, как Алина снимает это на телефон, её прерывистое дыхание и шепоток: «О боже, Вик, он реально так может…»
«Может, – равнодушно ответила Вика. – Он для этого и создан».
Катя засмеялась и надавила ногой мне на лицо, прижимая его к полу. «Лижи подошву, тварь! Там грязи больше всего!» Я захлёбывался, пытаясь выполнить приказ, язык скользил по рифлёной поверхности, счищая налипшую уличную грязь. Это было унизительно до слёз. И до стояка, который упёрся в холодный паркет.
Потом была очередь Алины. Она смущённо подошла, всё ещё хихикая. На ней были босоножки на устойчивом каблучке, с перепонками между пальцев. «А можно… можно без них?» – робко спросила она.
«Конечно, – разрешила Вика. – Ему же только в радость».
Алина сняла босоножку и протянула мне свою пухлую, ухоженную ножку. Она пахла ванилью и карамелью. Я целовал её пальцы, облизывал пятку, а она тихо постанывала, опираясь на спинку кресла, и я видел, как загорается в её глазах тот самый огонёк, который она всегда старательно тушила.
И наконец, Даша. Она молча сняла свои босоножки и осталась стоять в чулках. Капроновых, тонких. Её ступня была изящной, с высоким подъемом.
«Целуй», – тихо сказала Вика.
Я наклонился к её ногам, чувствуя под губами шероховатость чулка и тёплую кожу под ним. Даша вздрогнула от прикосновения и отвела взгляд. Казалось, ей одновременно и стыдно, и чертовски интересно.
«На колени, – скомандовала Катя, уже войдя во вкус. – Всех поцеловал, а теперь поработай языком как следует. У меня между пальцами потёртость, нужно полечить».
Я опустился на колени, а они расселись вокруг меня на диване, вытянув вперёд ноги – босые, в туфлях, в босоножках. Четыре пары ступней, четыре мира, четыре разных запаха и вкуса. Мой мир сузился до этого пространства. До этого ковра. До этих ног.
Я двигался от одной к другой, покорный, как собачонка. Лизал, сосал пальцы, проводил языком по каблукам. Они смеялись надо мной, дразнили, называли «ничтожеством» и «ходячим полотенцем для ног». Алина снимала всё на камеру, приговаривая: «Это же просто золотой контент!» Вика наблюдала за всем с видом опытного режиссёра, довольная размахом своего мероприятия.
Потом Катя, самая жестокая, решила поднять ставки.
«Знаешь что, – сказала она, закуривая. – Мне скучно. Он слишком наслаждается. Надо его проучить. Встань, тварь».
Я неуверенно поднялся на ноги. Она медленно подошла ко мне, держа сигарету в одной руке, а другой сжала в кулак мои яйца. Больно. Резко и до тошноты.
«Вот тебе, мразота, чтоб не расслаблялся», – она с силой сжала их, и я застонал, сгибаясь пополам. Смех девушек стал громче.
А потом Катя посмотрела на Вику с вызовом.
«А слабо тебе его окончательно опустить? – ее глаза блестели. – Прямо тут, при всех. Золотой дождь для нашего раба. Или ты свою вещь жалеешь?»
Атмосфера стала угнетающей. Вика медленно поднялась с кресла. Её взгляд был тяжёлым, оценивающим. Она посмотрела на меня, на своих подруг, и на её губах появилась та самая улыбка, которая всегда предвещала нечто непоправимое.
«Идея отличная, – тихо сказала она. – Но я первая».
Повисла тишина. Все взгляды упёрлись в Вику. Я видел, как у Даши округлились глаза, а Алина прикрыла рот рукой, но не для того, чтобы скрыть шок, а чтобы сдержать возбуждённую ухмылку. Катя смотрела на Вику с вызовом, не выпуская сигарету.
Вика не спеша подошла ко мне. Её каблуки отстукивали по паркету мерный, властный ритм. Она остановилась в полушаге, её дыхание было ровным, в отличие от моего, которое срывалось на хрип.
«Ты слышал, что сказала мисс Катя?» – её голос был низким, почти ласковым, и от этого становилось только страшнее.
Я кивнул, не в силах вымолвить слово.
«Она права. Ты расслабился. Наслаждаешься ролью грязного убожества. Но это не игра, Максик. Это – твоя суть. И сейчас мы её проявим. Окончательно».
Она сделала знак рукой. «Девочки, помогите. Посадите его».
Катя и Алина схватили меня под руки и грубо опустили на колени, а потом и на пятки, заломив руки за спину. Я не сопротивлялся. Во мне всё горело от стыда и дикого, извращённого ожидания. Даша отошла в сторону, её лицо было бледным, но она не отводила взгляда.
Вика медленно, с театральной паузой, стала задирать подол своего чёрного платья. Я видел её бёдра, узкое черное кружевное бельё, и у меня перехватило дыхание. Она была прекрасна. И абсолютно недосягаема. Богиня, готовящаяся низвергнуть своего жреца в прах.
«Рот открыт?» – спросила она просто, как будто спрашивала о погоде.
Я открыл рот, чувствуя, как дрожат губы.
«Шире. И смотри на меня».
Я поднял на неё взгляд, широко раскрыв рот, как птенец, ожидающий подачку. Но подачкой это не было.
Она приняла устойчивую позу. Кто-то из девушек – кажется, Алина – подавила нервный смешок. Катя не дышала, наблюдая.
Первый звук был не таким, как я ожидал. Не резким, а мягким, шелестящим. Тёплая струя ударила мне в язык, в нёбо, резко заполнила рот солоноватой, горьковатой жидкостью. Я зажмурился от неожиданности, но тут же вспомнил приказ и снова открыл глаза, не прекращая глотать.
Вика смотрела на меня сверху вниз, и в её глазах я увидел не презрение, а нечто большее – чистую, безраздельную власть. Она делала это не потому, что хотела унизить, а потому sexpornotales.me что могла. И я позволял. Я был её холстом, и она писала на мне свою волю жёлтыми красками.
Струя прервалась. Я тяжело дышал, мои губы и подбородок были мокрыми. По лицу текло. В комнате пахло теперь не только духами и вином.
«Вот и всё, – тихо сказала Вика, опуская подол. – Теперь ты окончательно униженный чмошник. Внутри и снаружи. Встать».
Меня грубо подняли. Ноги подкашивались. Я стоял, потупив взгляд, чувствуя, как влага высыхает на коже, оставляя липкую плёнку.
Катя первая нарушила тишину. Она хлопнула в ладоши, и в её аплодисментах было что-то искреннее, почти восхищённое. «Ну ты даёшь, Викс! Я, честно, не думала, что ты сможешь».
Алина выдохнула: «Это был самый отвратительный и самый горячий момент в моей жизни. Я всё отсняла, ты только посмотри потом…»
Даша молча подошла к бару и налила себе полный бокал вина, дрожащей рукой залпом выпила его.
Вика подошла ко мне и провела влажной салфеткой по моей щеке, смывая следы, её прикосновение было почти нежным. «Всё, шоу окончено. Иди в душ. А потом придёшь и приберёшься здесь».
Я кивнул и, не поднимая глаз, побрёл в сторону ванной. За спиной услышал взрыв девичьего смеха, восхищённые возгласы и вопрос Алины: «Вик, а можно мне тоже? В следующий раз?»
Дверь душа закрылась, заглушая их голоса. Я включил воду ледяной струёй и подставил под неё лицо, пытаясь смыть с себя всё: и запах, и вкус, и это всепоглощающее чувство полного уничтожения. Рука сама потянулась вниз, к напряжённому, будто железному члену. Я кончил почти мгновенно, молча, упираясь лбом в холодный кафель, содрогаясь в судорогах немого удовольствия, стыда и освобождения.
Когда я вернулся в гостиную, они уже успокоились. Пировали, как античные богини после удачной битвы. На полу не осталось и следа – кто-то уже протёр. Вика посмотрела на меня, оценивающе, и кивнула на свой бокал.
«Налей мне ещё. И сделай себе тоже. Ты сегодня заработал».
Я налил ей вина, потом себе. Рука не дрожала. Я стоял рядом, пока они болтали о чём-то своём – о работе, о платьях, о мужиках-козлах. Я был снова невидимкой. Мебелью. Но теперь – мебелью, которую пометили. Присвоили.
Когда подруги ушли, шумно целуя Вику в щёки и бросая мне на прощание снисходительные взгляды, в квартире воцарилась тишина. Вика скинула каблуки и плюхнулась на диван, вытянув ноги.
«Ну что, – сказала она, глядя в потолок. – Ты доволен? Получил, что хотел?»
Я подошёл и сел на пол у её ног, как пёс. Прикоснулся губами к её пятке. Она вздрогнула, но не убрала ногу.
«Да, Госпожа, – выдохнул я. – Спасибо».
Она провела рукой по моим волосам, запустила пальцы в пряди.
«Иди спи на коврике в прихожей. Я не хочу чувствовать этот запах от тебя в постели».
«Хорошо», – ответил я.
И это было лучшее, что я слышал за весь вечер. Потому что это значило, что будет ещё завтра. И послезавтра. И ещё одна такая ночь. Потому что я был её личным рабом. Окончательно и бесповоротно. И в этом была не только грязь и унижение. В этом была наша, совершенно ебанутая, но единственно возможная для нас свобода.
https://ru.sexpornotales.top/bdsm/5664-femdom-vecherinka-gruppovoe-unizhenie-raba.html
Испытай удачу
🍒
🍋
🍑